Маски и чувства - Страница 27

– Не под машину. На меня велосипедист наехал, – обиженно ответила Ингрид. – Но мне уже совсем не больно.

Элен видела, что глаза у младшей сестры заплаканы.

– И голова не болит?

– Нет, не болит. Только когда до шишки дотрагиваешься, тогда…

Элен осмотрела лоб сестры. Из-под пластыря выглядывали края фиолетового синяка.

– Все обошлось, – сказала медсестра. – Велосипедист сбил ее и поспешил скрыться. Он ехал по тротуару. Наверняка какой-нибудь подросток. Если хотите, обратитесь в полицию, но они вряд ли найдут. Ингрид не помнит, как он выглядел. Все произошло слишком быстро. Вообще же, считайте, что вам крупно повезло.

– А кто ее привел?

– Какая-то женщина. – Медсестра пожала плечами. – Она просто проходила мимо и стала свидетельницей происшествия.

– Почему ты оказалась на улице одна? – спросила Элен у Ингрид.

– Папа пришел пьяный, и они с мамой ругались, – ответила девочка едва слышно. – Я ушла… Хотела пойти к тебе…

Элен вздохнула. Все, хватит. Больше она не отпустит Ингрид к матери. Только если пойдет вместе с ней. Там не место ребенку, и точка. Элен никогда не простила бы себе, случись с девочкой что-нибудь. Единственное место, куда она ходила одна, – школа. И то только потому, что в соседнем доме жила ее подружка Дженифер, которую в школу водила мама.

– Извините. – Медсестра дотронулась до плеча Элен. – Но мы уже закрыты для посещений. Приходите завтра утром.

– Да-да, конечно. – Элен встала и подмигнула девочке. – Я обязательно за тобой приду.

Она еще раз обняла Ингрид и вышла из палаты.

Уже давно стемнело. Было довольно поздно, и только теперь Элен заметила, что в коридорах и других палатах погашен свет. Дети уже спали.

Она вышла из больницы. Из бара ее отпустили на два дня. Возвращаться туда теперь, когда нашли замену, не было смысла. Спать еще тоже рано. Она совсем не устала за день. Напротив, только вошла во вкус к вечеру. Ей хотелось заниматься чем-то отнимающим много сил и энергии.

Стоял тихий, летний вечер. Элен прогуливалась вдоль набережной. Она решила дойти до того пляжа, где провела их первое с Эдмондом утро. Ни солнца, ни тепла там в такое время не найдешь, но воспоминания…

Там они впервые поцеловались. И этот поцелуй она сохранит в памяти до конца дней. Странно, но Элен не могла понять, какие чувства испытывает к Эдмонду. Она ненавидела и любила одновременно. Может быть, прошло слишком мало времени. Все произошло так быстро. Три дня не тот срок, за который можно остыть от обиды и оценить случившееся объективно. Воспоминания слишком свежи, тело еще ощущает на себе его прикосновения. Эдмонд… Теперь Элен была уверена, что любовь существует. Никогда еще ни один человек не волновал ее так. Никогда еще ничье отсутствие не воспринималось так болезненно. Без него жизнь превращалась в жалкое существование, все вокруг становилось бессмысленным, глупым.

Элен вспомнила сказки. Кто-то рассказывал ей об их происхождении. Говорят, сначала что-то происходило на самом деле, потом эту историю много раз пересказывали. Она обрастала подробностями, выдумками, но основа оставалась той же. История превращалась в легенду, а легенда в сказку. Ах, эти принцы, идущие на край света за своими возлюбленными! Принцессы, русалочки, готовые отдать что угодно за свою любовь… Только теперь Элен поняла их и осознала силу чувства, ведущего их к цели. И она пошла бы за Эдмондом хоть на край света.

Ей казалось, что даже волны шепчут его имя. Эд-монд, Эд-монд, накатываясь на берег, шептали они. Одно неосторожное слово – и его уже не вернуть. Элен так и не узнала фамилии своего возлюбленного. И теперь не узнает никогда. Где его искать? Да и нужно ли? Ведь если бы он любил ее, то дал бы знать о себе, позвонил, передал весточку. Нет, искать его она не станет. В глазах защипало, к горлу подкатил ком. Здесь никто ее не увидит. И Элен дала волю слезам. Они текли по щекам к подбородку и блестели в свете луны. Из-за них огни ночного города и звезды в небе расплывались лучистыми пятнами. Мокрые ресницы блестели.

«Мерседес» Патрика стоял далеко от Элен.

– Что она делает? – спросил Патрик, вглядываясь в темноту.

– Ей хочется побыть одной, – ответил Эдмонд.

Он смотрел на нее как завороженный. Темная фигура в развевающемся на ветру платье и широкополой шляпе. Элегантный силуэт на фоне искрящейся в лучах луны воды. Что тревожит тебя в столь поздний час, что не дает покоя? Любовь. Эдмонд всегда это знал. Другого ответа и быть не может. Зачем весь этот маскарад? Без нее весь мир казался жалкой декорацией. Элен… Он почти чувствовал, как бьется сейчас в ее груди сердце, полное тоски и отчаяния.

Она подняла руку и провела рукой по щеке, потом еще раз. Запрокинула голову. Эдмонд понял: она плачет. Одна. Брошенная, беззащитная, одинокая.

Катера и корабли покачивались на волнах, но он не видел их. Он представлял, как вытрет с ее нежных щек эти горькие слезы, как ощутит их тепло на своих руках. А потом обнимет ее. И они никогда больше не расстанутся.

– Я иду к ней.

– Зачем?

– Это я во всем виноват. Хочу попросить прощения.

– Хорошо, – неожиданно легко согласился Патрик. – Проблем с отцом у тебя не будет. Но я бы не торопился. Где стоит твоя машина?

– На стоянке.

– Пешком далеко. – Патрик завел мотор. – Съездим, возьмем машину, и ты сделаешь вид, что только что вернулся. Иначе она вспомнит меня и догадается.

– Я не хочу оставлять ее здесь одну.

– Ты вернешься через десять минут. За это время ничего не случится.

– Да? А если она сейчас прыгнет в воду? Патрик, она на грани срыва. Если что-то случится, я себе этого не прощу.