Маски и чувства - Страница 18

– Семь тридцать утра, – сообщил Патрик, вытаскивая ключи. – Я не стал тебя будить. Иди, поспи час-другой и на работу.

Эдмонд поморщился.

– Патрик, только не сегодня!

Лицо Патрика стало твердым, решительным.

– Ты обязан там быть и будешь. – Голос его стал суровым. – Хватит. Мне это уже начинает надоедать. Последние месяцы ты занимаешься только своей подружкой. Прости за нескромность, но это хамство – взваливать на меня всю работу.

Вот он, прежний Патрик, подумал Эдмонд, в своем репертуаре! Ну как могут уживаться в одном человеке такие качества характера, как верность другу и стальная требовательность.

– Если не прекратишь бездельничать, – продолжил Патрик, – применю репрессивные меры.

– Это какие же? – попытался перевести разговор на шутливый тон Эдмонд. И тут же пожалел об этом, потому что его друг был абсолютно серьезен.

– Какие? – Патрик злобно прищурил один глаз. – Вот тогда и узнаешь.

– Я же должен знать, что мне угрожает, – улыбнулся Эдмонд.

– Перестань, – одернул его друг, – я не намерен шутить. Твой отец не знает и половины из твоих подвигов на служебном поприще, я прикрываю тебя почти все время, вру, что ты ходишь на все совещания и встречи с клиентами, подписываешь и изучаешь документы. Но скоро мое терпение лопнет. Если я не в состоянии привести тебя в чувства, то у него, думаю, это получится лучше. Я расскажу все, понятно?

Эдмонд кивнул. Отец. У них никогда не было нормальных отношений. Из-за практически полного отсутствия у сына деловых качеств отец относился к нему с сочувствием. А отсюда – извечное стремление помогать, оберегать, чрезмерная жесткость, требовательность по принципу: если не соображает сам – пусть беспрекословно подчиняется. Глядишь – что-то и запомнит.

Когда Эдмонд был помладше, отец руководил им во всем. Эта излишняя опека отравила Эдмонду юность. Теперь он уже был взрослым и отца давно не боялся, однако объясняться с ним в очередной раз не хотелось.

Со временем он стал неплохо разбираться в делах, но чем больше проникал вглубь, тем сильнее становилась неприязнь к делам и бизнесу в целом. Но с другой стороны, бизнес – источник доходов.

Как хорошо, что есть Патрик, иначе объясняться с отцом пришлось бы чуть ли не каждый день. Их отношения никогда не были хорошими, а сейчас, из-за Элен, и вовсе обострились. Эдмонд давно уже перерос все юношеские обиды. Он не желал отцу зла, любил его, понимая, что тот старается ради сына.

– Говори ему, что пожелаешь. Я уже не ребенок, прятаться не стану. Посижу, послушаю и дело с концом.

– Ты невыносим. – Патрик покачал головой. – Будь я твоим отцом, я бы…

– Договаривай, – усмехнулся Эдмонд, почувствовав, что напряжение спало.

– Я бы сек тебя розгами, – рассмеялся Патрик, – за каждый пропуск или опоздание.

– Запрещено законом, сам знаешь, – парировал Эдмонд с почти издевательской улыбкой.

– Я бы получил письменное разрешение и нашел способ узаконить эту процедуру. – Патрик тоже улыбнулся.

– Пойми, я просто другой, не такой, как вы, вот и все. Не нужно лошадь заставлять выполнять работу верблюда.

– Ты опять за свое. – Патрик взялся за дверцу машины, собираясь выйти. – У тебя есть бизнес, он тебя кормит. Жизнь не спросит, чем тебе нравится заниматься, и к тому же твой отец не вечен. Однажды его просто не станет, и все обязанности лягут на твои плечи.

– Не будем об этом. – Эдмонд грустно вздохнул. – Ему стало не по себе от подобных мыслей.

– Что значит «не будем»?! – Патрик так и сидел, держась за ручку. – Мне надоел твой инфантилизм. Ты не ребенок. Сколько можно бояться и прятаться.

– Я не боюсь. Уже все решено. После его смерти я избавлюсь от компании, а ты поможешь мне сделать это с наибольшей выгодой.

– Что? – Патрик подпрыгнул от возмущения. – О чем ты говоришь?

– Давай закончим этот разговор, я уже принял решение, – твердо сказал Эдмонд.

Он вышел из машины и направился к небольшому коттеджу. Все окна в доме были занавешены шторами. Нигде не горел свет. Эдмонд поднялся на высокое крыльцо и отпер дверь. Патрик поставил машину на сигнализацию и пошел за ним. Деревянная лестница с резными перилами вела из небольшого холла наверх. Патрик догнал Эдмонда, когда тот уже почти поднялся.

– Ты серьезно?

Эдмонд знал, что Патрику тяжело будет это услышать, и поэтому никогда не сообщал ему о своих планах. Правда, он утаил от друга одну существенную деталь: он собирался половину бизнеса оставить Патрику. Как награду за труды. Но говорить об этом сейчас было слишком рано. И Эдмонд промолчал.

– Да, вполне. Не говори только отцу. И вообще никому не говори. Пусть это останется между нами.

– Хорошо, до встречи.

Патрик круто развернулся и пошел вниз. За ним хлопнула входная дверь. Потом послышались шаги, взревел мотор «мерседеса». И все стихло.

Эдмонд уже пожалел о том, что сказал другу о своих планах. Тот болел за дело всей душой. Компания была для него чуть ли не главной частью его жизни, а Эдмонд одним своим словом собирался разрушить все это великолепие, которое отец возводил кирпичик за кирпичиком в течение долгих лет.

Эдмонд вошел в свою комнату и упал на кровать. Глаза слипались, думать о будущем казалось невыносимо тяжелым занятием. И он усилием воли запретил себе это, переключившись мысленно на другой объект. Манящий и куда более привлекательный – Элен. Он сгорал от желания броситься к ней, чтобы исполнить любую ее прихоть, видеть и слышать ее каждую минуту.

Как же хорошо им было! Они провели вместе только несколько месяцев, а казалось, прожили целую вечность и никогда не покидали друг друга. Тем тяжелее было переживать разлуку. Эдмонд никогда и ни в кого так не влюблялся. Это чувство, пришедшее внезапно в первый день их знакомства, захватило его окончательно.